Лев Толстой

Письмо к китайцу

Письмо к индусу

ПИСЬМО К КИТАЙЦУ

1

Милостивый государь,

Я получил ваши книги и с большим интересом прочел их, в особенности "Papers from a Viceroys Iamen"^*.

Жизнь китайского народа всегда в высшей степени интересовала меня, и я старался знакомиться с тем, что из китайской жизни было доступно мне, преимущественно с китайской религиозной мудростью — книгами Конфуция, Ментце, Лаотце и комментариями на них. Читал тоже и о китайском буддизме, и книги европейцев о Китае. В последнее же время, после тех злодеяний, которые были совершены против китайцев европейцами, — в том числе, и в большой степени, русскими, — общее настроение китайского народа особенно живо интересовало и интересует меня.

Китайский народ, так много потерпевший от безнравственной, грубо эгоистической, корыстолюбивой жестокости европейских народов, до последнего времени на все совершаемые над ними насилия отвечал величественным и мудрым спокойствием, предпочтением терпения в борьбе с насилием. Я говорю про народ китайский, а не про правительство.

И спокойствие и терпение великого и могущественного китайского народа вызывало только все большую и большую наглость европейских народов, как это всегда бывает с грубыми, эгоистическими людьми, живущими одной животной жизнью, каковы были европейцы, имевшие дело с Китаем.

Испытание, которому подвергся и подвергается теперь китайский народ, велико и трудно, но именно теперь-то и важно то, чтобы китайский народ не потерял терпения и не изменил бы свое отношение к насилию, лишив себя этим всех тех великих последствий, которые должно иметь перенесение насилий без отвечания злом на зло.

Только "претерпевый до конца спасен будет", говорится в христианском законе. И я думаю, что это несомненная, хотя и трудно принимаемая людьми, истина. Неотвечание злом на зло и неучастие в зле есть вернейшее средство не только спасения, но и победы над теми, которые творят зло.

Китайцы могли видеть поразительное подтверждение истинности этого закона после уступки ими России Порт-Артура. Самые великие усилия силой оружия защитить Порт-Артур от японцев и русских не достигли бы тех гибельных для России и Японии последствий, как те, которые имела для России и Японии уступка России Порт-Артура, — и материального и нравственного зол. То же неизбежно будет и с уступленными Китаем Англии и Германии Киочаем и Вей-ха-Веем.

Успехи одних грабителей вызывают зависть других грабителей, и захваченная добыча становится предметом раздора и губит самих грабителей. Так это бывает с собаками, так это бывает с людьми, спускающимися на степень животных.

^* "Писания вице-короля Ямена".

2

И вот поэтому-то я теперь со страхом и горестью слышу и в вашей книге вижу проявление в Китае духа борьбы, желания силою дать отпор злодеяниям, совершаемым европейскими народами.

Если бы это было так, если бы действительно китайский народ, потеряв терпение и вооружившись по образцу европейцев, прогнал бы от себя силою всех европейских грабителей, — чего ему очень легко достигнуть с его умом, выдержанностью, трудолюбием и, главное, с его многочисленностью, — то это было бы ужасно. Ужасно не в том смысле, в котором понимал это один из самых грубых и невежественных представителей Западной Европы — германский император, не в том смысле, что Китай сделался бы спасен для Европы, а в том смысле, что Китай перестал бы быть оплотом истинной, практической, народной мудрости, состоящей в том, чтобы жить той мирной, земледельческой жизнью, которой свойственно жить всем разумным людям и к которой рано или поздно должны сознательно вернуться оставившие эту жизнь народы.

Я думаю, что в наше время совершается великий переворот в жизни человечества и что в этом перевороте Китай должен в главе восточных народов играть великую роль.

Мне думается, что назначение восточных народов Китая, Персии, Турции, Индии, России и, может быть, Японии (если она еще не совсем увязла в сетях разврата европейской цивилизации) состоит в том, чтобы указать народам тот истинный путь к свободе, для выражения которой, как вы пишете в вашей книге, на китайском языке нет другого слова, кроме Тао, пути, то есть деятельности, сообразной с вечным основным законом жизни человеческой.

Свобода, по учению Христа, осуществляется тем же путем. "Познаете истину, и истина сделает вас свободными", — сказано там. И вот эту-то свободу, которую почти безвозвратно потеряли западные народы, призваны, мне думет-ся, осуществить теперь восточные народы.

Мысль моя такая:

С самых древних времен происходило то, что из среды людей мирных и трудолюбивых выделялись люди хищные, предпочитающие насилие труду, и эти хищные и праздные люди нападали на мирных и заставляли на себя работать. Так это происходило и на западе,и на востоке, у всех народов, живущих государственной жизнью, и так это продолжалось веками и продолжается и теперь. Но в старину, когда завоеватели захватывали большие населенные пространства, они не могли сделать много вреда подвластным: небольшое количество властвующих и большое количество подвластных (особенно при первобытных путях сообщения, на больших пространствах) делало то, что только малая часть людей подвергалась насилиям властителей, большинство же могло жить спокойной жизнью, не приходя в прямое соприкосновение с насильниками. Так это было во всем мире, так это до последнего времени продолжается и среди восточных народов, и в особенности в огромном Китае.

Но такое положение не могло и не может продолжаться по двум причинам. Во-первых, потому, что насильническая власть по самому свойству своему все более и более развращается; во-вторых, потому, что подвластные люди, все более и более просвещаясь, все яснее и яснее видят вред от своего подчинения власти.

Действие этих двух причин усиливается еще и вследствие технических усовершенствований в путях сообщения: дороги, почты, телеграфы, телефоны, вследствие которых властители проявляют свое влияние там, где оно не могло проявляться без путей сообщения, и подвластные, вследствие той же причины теснее общаясь между собою, все яснее и яснее понимают невыгоды своего положения.

И невыгоды эти со временем становятся так велики, что подвластные чувствуют необходимость так или иначе изменить свое отношение к власти.

И западные народы давно уже почувствовали эту необходимость и давно уже изменили свое отношение к власти одним общим всем западным народам способом: ограничением власти посредством представителей, то есть, в сущности, распространением власти, перенесением ее от одного или нескольких на многих.

В настоящее время, я думаю, что наступил черед и восточных народов, и для Китая, точно так же почувствовать весь вред деспотической власти и отыскивать средства освобождения от деспотической власти, при теперешних условиях жизни ставшей непереносимой.

Знаю я, что в Китае существует учение о том, что главный властитель, богдыхан, должен быть самый мудрый и добродетельный человек и что если он не такой, то подданные могут и должны перестать повиноваться ему. Но я думаю, что учение это есть только оправдание власти, столь же нетвердое, как и распространение среди европейских народов, учение апостола Павла о том, что власть от Бога. Китайский народ не может знать, мудрый ли и добродетельный ли его император, точно так же, как не могли христианские народы знать, что именно этому властителю, а не тому, который боролся с ним, дана власть от Бога.

Эти оправдания власти были годны тогда, когда вред власти был мало чувствителен для народов, но теперь, когда уже большинство людей чувствует все невыгоды и всю неправду власти одного или нескольких над многими, оправдания эти недействительны, и народам так или иначе приходится изменить свое отношение к власти. И западные народы давно уже изменили свое отношение к власти: теперь очередь за восточными. И в таком положении, я думаю, находится теперь и Россия и Персия, Турция и Китай. Все народы эти дожили до того времени, когда они уже не могут долее оставаться в прежнем отношении к своим властителям.

Как верно сказал русский писатель Герцен, Чингисхан с телеграфами и электрическими двигателями невозможен. Если еще существуют до сих пор на Востоке Чингисханы или их подобия, то ясно, что час их настал и что они последние. Они не могут продолжать существовать и потому, что вследствие телеграфов и всего, что называется цивилизацией, их власть становится слишком тяжелой, и потому, что народы, благодаря той же цивилизации, особенно живо чувствуют и сознают, что существование или несуществование этих Чингисханов не безразлично для них, как это было в старину, но что почти все бедствия, от которых они страдают, происходят именно от этой власти, которой они подчиняются без всякой выгоды для себя, по одной привычке.

В России это наверное так. Думаю, что так это и для Турции, и для Персии, и для Китая.

Для Китая это в особенности так вследствие миролюбия его народов, дурного устройства его войска, дающего возможность европейцам безнаказанно грабить китайские земли под предлогом разных столкновений и несогласия с китайским правительством.

Китайский же народ не может не чувствовать необходимость изменения своего отношения к власти.

И вот я вижу по вашей книге и по другим известиям, что легкомысленные люди Китая, называемые партией реформ, думают, что это изменение должно состоять в том, чтобы сделать то самое, что сделали западные народы, то есть заменить деспотическое правительство представительным, завести такое же войско, как у западных народов, такую же промышленность. Решение это, кажущееся с первого взгляда самым простым и естественным, есть решение не только легкомысленное, но очень глупое и по всему тому, что я знаю о Китае, совершенно несвойственное мудрому китайскому народу. Завести такую же конституцию, такое же войско, может быть, и такую же общую воинскую повинность, такую же промышленность, как у западных народов, значило бы отречься от всего того, чем жил и живет китайский народ, отречься от своего прошедшего, отречься от разумной, миролюбивой, земледельческой жизни, той жизни, которая составляет истинный и единый путь, Тао, не только для Китая, но для всего человечества.

Допустим, что, введя у себя европейское устройство, Китай прогонит европейцев и у него будет конституция, сильное, постоянное войско и такая же промышленность, как и в Европе.

Япония сделала это, ввела конституцию и усилила войско и флот и развила промышленность, и последствия этих всех неразрывно связанных между собою мер уже явны. Положение ее народа все более и более приближается к положению народов Европы, а положение это очень тяжелое.

Государства Западной Европы, очень могущественные по внешности, могут теперь раздавить китайское войско. Но положение людей, живущих в этих государствах, не только не может сравниться с положением китайцев, но положение это самое бедственное. Во всех народах этих не переставая идет борьба обездоленного, озлобленного рабочего народа с правительством и богатыми, сдерживаемая только силою обманутых людей, составляющих войско; такая же борьба глухо кипит между государствами, требующая все больших и больших, не имеющих конца вооружений, борьба, всякую иинуту готовая разразиться величайшими бедствиями.

Но как ни ужасно это положение, не в этом сущность бедственности западных народов. Главное и основное бедствие их в том, что вся жизнь этих народов, не могущих кормиться своим хлебом, вся поставлена на необходимости насилием и хитростью добывать себе средства пропитания у других народов, живущих еще, как Китай, Индия, Россия и другие, разумной, земледельческой жизнью.

И этим-то паразитным народам и их деятельности приглашают вас подражать люди партии реформ!

Конституция, покровительственные пошлины, постоянные армии — все это вместе сделало людей западных народов тем, что они и есть, людьми, покинувшими земледелие и отвыкшими от него и занятыми в городах, на фабриках производством большей частью ненужных предметов и приспособленными со своими армиями только ко всякого рода насилиям и грабежам. Как ни блестяще кажется на первый взгляд их положение, положение это отчаянное, и они неизбежно должны погибнуть, если не изменят всего строя своей жизни, основанного теперь на обмане, развращении и грабеже земледельческих народов.

Подражать западным народам, испугавшись их наглости и силы — это все равно, что разумному, неиспорченному, трудолюбивому человеку подражать промотавшемуся, отвыкшему от труда, нападающему на нас наглому грабителю, то есть для того, чтобы с успехом противодействовать безнравственному злодею, сделаться самому таким же безнравственным злодеем.

Не подражать нужно китайцам западным народам, а пользоваться их примером для того, чтобы не прийти в то же, как и они, отчаянное положение.

Все, что делают западные народы, может и должно быть примером для восточных народов, но только примером не того, что нужно делать, а того, чего ни в каком случае не должно делать.

Идти по пути западных народов — значит идти на верный путь погибели. Но и оставаться в том положении, в котором находятся русские в России, персы в Персии, турки в Турции и ки-тайцы в Китае, тоже невозможно; для вас, китайцев, это особенно явно невозможно, потому что вы со своим миролюбием, оставаясь в положении государства без войска среди военных держав, не могущих жить самостоятельной жизнью, неизбежно будете подвергаться грабежам и захватам, которые эти державы должны делать для поддержания своего существования.

Что же делать?

Для нас, русских, я знаю, несомненно знаю, чего нам, русским, не надо и что нам надо делать для того, чтобы избавиться от тех зол, от которых мы страдаем, и не впасть в худшие. Не надо нам, русским, прежде всего, повиноваться существующей власти, но также не надо нам и делать того, что затевает у нас, так же как и у вас, партия реформ, неумные люди; не надо, подражая Западу, заменять одну власть другою, учреждая конституцию, какую бы то ни было, монархическую или республиканскую. Этого наверное не нужно делать, потому что это наверное привело бы нас к тому же бедственному положению, в котором находятся западные народы.

Нужно же и можно нам делать только одно, и самое простое: жить мирной, земледельческой жизнью, перенося те насилия, которые могут быть совершены над нами, не противодействуя им силою и не участвуя в них. То же самое, по моему мнению, и еще с большим основанием нужно делать и вам, китайцам, не только для того, чтобы избавиться от тех захватов вашей земли и грабежей, которые делают над вами европейские народы, но и от неразумных требований вашего правительства, требующего от вас дел, противных вашему нравственному учению и сознанию.

Только держитесь свободы, состоящей в следовании разумному пути жизни, то есть Тао, и сами собой уничтожатся все действия, причиняемые вам вашими чиновниками, и станут невозможны угнетения и грабежи европейцев. Освободитесь от своих чиновников тем, что не будете исполнять их требований и, главное, не будете, повинуясь им, помогать порабощению и ограблению друг друга. Освободитесь от грабежей европейцев тем, что, соблюдая Тао, не будете признавать себя принадлежащими ни к какому государству и ответственными за те дела, которые совершает ваше правительство.

Ведь все захваты и грабежи европейских народов происходят только оттого, что существует правительство, которого вы признаете себя подданными. Не будь китайского правительства, не было бы никакого повода чужим народам совершать свои злодеяния под видом международных отношений.

3

Для того чтобы избавиться от зла, надо бороться не с последствиями его: злоупотреблениями правительства и захватами и грабежами соседних народов, а с корнем зла, с тем ложным отношением, в котором находится народ к человеческой власти. Признает народ человеческую власть выше власти Бога, выше закона (Тао), и народ всегда будет рабом, и тем более рабом, чем сложнее будет устройство власти (как конституционное) , которое он учредит и которому подчинится. Свободен может быть только тот народ, для которого закон Бога (Тао) есть единый высший яакон, которому должны быть подчинены все другие.

А не будете вы, не повинуясь своему правительству, содействовать и чужим властям в их насилиях над вами, не будете служить им ни в частной, ни в государственной, ни в военной службе, и не будет всех тех бедствий, от которых вы страдаете.

Люди и общества людей находятся всегда в переходном состоянии от одного возраста к другому, но бывают времена, когда эти переходы и для людей и для общества особенно чувствительны и живо сознаваемы. Как бывает с человеком, который вдруг чувствует, что не может более продолжать ребяческую жизнь, так и в жизни народов наступают периоды, когда общества не могут уже более продолжать жить по-прежнему и чувствуют потребность изменить свои привычки, устройство и деятельность. И вот такой период от детства к возмужалости переживают теперь, мне думается, все народы, как восточные, так и западные, живущие государственной жизнью. Переход этот состоит в необходимости освобождения от ставшей непереносимой власти человеческой и установлении жизни на иных, чем человеческая власть, началах.

И это дело, мне кажется, историческое, судьбой предназначено именно восточным народам.

Восточные народы находятся в особенно счастливых условиях для этого. Не оставив земледелия, не развратившись еще военной, конституционной и промышленной жизнью и не потеряв веры в обязательность высшего закона Неба или Бога, они стоят на том распутьи, с которого европейские народы давно уже свернули на тот ложный путь, с которого освобождение от человеческой власти стало особенно трудно*.

И потому восточным народам, видя всю бедственность западных народов, естественно не пытаться освободиться от зла человеческой власти тем запутанным, искусственным, скрывающим сущность дела средством — мнимым ограничением власти и представительством, которым пытались освободиться западные народы, а решить вопрос власти другим, более коренным и простым способом, и способ этот представляется сам собою людям, не потерявшим еще веры в высший обязательный закон Неба или Бога, в закон Тао, и состоит только в следовании этому закону, исключающему возможность повиновения человеческой власти.

Только бы продолжали китайские люди жить так, как они жили прежде, мирной, трудолюбивой, земледельческой жизнью, следуя в поведении основам своих трех религий: конфуцианству, таосизму, буддизму, сходящимся всем трем в своих основах к освобождению от всякой человеческой власти (конфуцианству), неделания другому, чего не хочешь чтобы тебе делали (таосизму), самоотречения и смирения и любви ко всем людям и ко всем существам (буддизму), и сами собой исчезнут все те бедствия, от которых они страдают теперь, и никакие силы не одолеют их.

Дело, предстоящее теперь, по моему мнению, не только Китаю, но и всем восточным народам, не в том только, чтобы избавиться самим от тех зол, которые они терпят от своих правительств и от чужих народов, а в том, чтобы указать всем народам выход из того переходного положения, в котором они все находятся.

И выхода другого нет и не может быть, как освобождение себя от власти человеческой и подчинение власти Божеской.

О том, почему это так, я изложил подробно в моем писании под заглавием: "Значение русской революции".

ПИСЬМО К ИНДУСУ

Все, что существует, едино: люди только называют это единое разными именами

Веды

Бог есть любовь; пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем.

1-е  Поcл   Иоанна

Бог есть одно целое; мы только части его.

Изл  учения Вед Вивекананды

Не ищи спокойствия, отдыха в той земной области, которая порождает рассуждения и желания, потому что, если будешь искать этого там, ты будешь влеком через пустыню жизни, чуждой мне. Когда ты почувствуешь, что ноги твои путаются в свившихся корнях жизни, знай, что ты сбился с пути, на который я призывал тебя, потому что я поставил тебя на пути широком, легком, усыпанном цветами, и дал свет, за которым ты всегда можешь идти и следуя которому никогда не споткнешься.

Кришна

Получил ваше письмо и два номера журнала. И то и другое мне было в высшей степени интересно, так как угнетение и неизбежно вытекающее из этого развращение одних людей другими, малым числом большого числа, есть явление, всегда занимавшее и особенно живо занимающее меня последнее время. Постараюсь высказать вам то, что я думаю об этом вообще и в частности по отношению к тем причинам, вследствие которых произошли и происходят те страшные бедствия, о которых вы говорите в вашем письме и говорится в присланных вами мне номерах индийского журнала.

Причины, по которым происходит то удивительное явление, что большинство трудящегося народа подчиняется кучке праздных людей, распоряжающихся не только трудами, но и жизнью большинства, всегда и везде одни и те же, как там, где угнетаемые и угнетенные принадлежат к одному и тому же народу, так и там, где, как это происходит в Индии и в других странах, угнетатели принадлежат к иной, чем угнетенные, нации. В Индии это кажется особенно странным, так как здесь более чем 200-миллионный, высокоодаренный и духовными и телесными силами народ находится во власти совершенно чуждого ему небольшого кружка людей, стоящих в религиозно-нравственном отношении неизмеримо ниже тех людей, над которыми они властвуют. Причины эти, как видно из вашего письма и из статей "Free Hindusthan", и из весьма интресных сочинений индусского писателя Свами Вивека-нанды и других, состоят в том же, в чем причины бедствий всех народов нашего времени: в отсутствии разумного религиозного учения, которое, одинаково уясняя людям смысл их существования, определяло бы и высший закон, долженствующий руководить их поступками, и в замене и того и другого теми, более чем сомнительными положениями, ложной религии и ложной науки и вытекающими из того и другого безнравственными выводами, называемыми цивилизацией.

Как видно из вашего письма и из статей не только "Free Hindusthan", но и из всей политической индийской литературы нового времени, большинство руководителей общественного мнения вашего народа, не приписывая уже никакого значения религиозным учениям, которые исповедовались и исповедуются индийским народом, видят единственную возможность избавления этого народа от претерпеваемого им угнетения в приобщении его к тем антирелигиозным и глубоко безнравственным формам общественного устройства, в которых живут теперь английские и другие мнимо-христианские народы. Ничто очевиднее этого стремления внушить индусскому народу усвоение форм жизни европейских народов не показывает в теперешних руководителях индусского народа полного отсутствия религиозного сознания. А между тем в этом отсутствии религиозного сознания и вытекающего из него руководства поведения, — отсутствии, общем в наше время всем народам и запада и востока, от Японии до Англии и Америки, и заключается главная, если не единственная причина порабощения индусского народа англичанами.

II

О вы, видящие бедствия над вашими главами и под вашими ногами и справа и слева! Вечно вы будете загадкой для самих себя, пока не сделаетесь смиренными и радостными, как ребенок. Тогда признаете меня, и, познавши меня в себе, вы будете управлять мирами и, глядя из великого мира внутри себя на малый мир вне себя, вы будете благословлять все, что есть, и будете знать, что все хорошо и в вас и вне вас.

Кришна

Для того, чтобы уяснить мою мысль, должен начать немного издалека.

Как жило человечество за миллионы, хотя бы десятки тысяч лет тому назад, мы не знаем и не можем (смело скажу, и не нуждаемся) знать; но то, что человечество с тех пор, как мы что-нибудь знаем о нем, всегда жило отдельными соединениями семей, родов, народов, в которых большинство покорно и охотно, считая это неизбежно необходимым, подчинялось насилию одного или нескольких лиц, самого малого меньшинства, это мы верно знаем. Такое устройство жизни людей, несмотря на внешнее разнообразие событий и лиц, проявлялось одинаково во всех народах, о прежней жизни которых мы что-нибудь знаем. И такое устройство жизни, чем дальше назад, тем больше считалось как властвующими, так и подвластными необходимым условием возможности согласного сожития людей между собою.

Так это происходило везде.

Но, несмотря на то, что такое устройство жизни в своих внешних формах продолжалось веками, продолжается и теперь, еще очень давно, за тысячи лет до нашего времени, среди держащегося на насилии устройства жизни, была высказываема в различные времена, среди различных народов одна и та же мысль о том, что в каждом отдельном человеке проявляется одно и то же духовное начало, дающее жизнь всему существующему, и что это-то духовное начало стремится к единению со всем однородным ему и достигает этого единения любовью. Мысль эта в разных формах и с большей или меньшей полнотой и ясностью выражалась в разные времена и в разных местах. Выражалась она и в браманизме, и в еврействе, и в маздеизме (учение Зороастра), и в буддизме, и в таосизме, и в конфуцианстве, и в писаниях греческих и римских мудрецов, и в христианстве, и в магометанстве. Уже то одно, что мысль эта, одна и та же, высказывалась среди самых различных народов и в различное время, показывает то, что мысль эта была свойственна человеческой природе и заключала в себе истину. Но истина эта, провозглашавшаяся среди людей, считавших возможным соединение людей в общества только посредством употребления насилия одних над другими, была так несогласна с существующим устройством и, кроме того, была выражаема первое время своего появления так отрывочно и неясно, что люди, хотя отвлеченно и признавали ее, не могли принять ее как обязательное руководство поведения. Кроме того, со всеми выражениями этий истины, по мере того, как она высказывалась среди основанного на насилии устройства жизни людей, происходило одно и то же, а именно то, что люди, пользовавшиеся выгодами власти, чувствуя то, что признание людьми этой истины разрушало их положение, отчасти сознательно, отчасти бессознательно, как могли, извращали истину, одевая ее самыми чуждыми ей прибавлениями, толкованиями, и, кроме того, прямым насилием противодействовали ее распространению. Так что свойственная человеческой природе истина о том, что жизнь человеческая должна быть руководима тем духовным началом, которое составляет основу жизни человеческой и проявляется любовью, для того, чтобы войти в сознание людей, должна была, кроме своей неясности выражения, бороться еще с умышленными и неумышленными извращениями ее, а также и с прямым насилием, заставлявшим людей наказаниями и гонениями признавать установленное властью понимание религиозного закона, противное открытой истине. Такое извращение и затемнение новой, не доведенной еще до полной ясности истины происходило везде: и в конфуцианстве, и в таосизме, и в буддизме, и в христианстве, и в магометанстве, и в вашем браманизме.

III

Моя рука рассеяла любовь повсюду, предлагая ее тем, кто хочет взять ее. Благо дано всем моим детям, но часто в своей слепоте они не видят его. Только немногие поднимают те дары, которые в изобилии лежат у их ног, но еще больше тех людей, которые в своем самодовольном легкомыслии отворачиваются от них и с плачем жалуются на то, что у них нет того, что я дал им. Многие из них отрицают не только дары мои, но и меня. Меня, источника всех благ, творца их жизни.

Кришна

О, остановись хоть на время, от суеты и борьбы мира, и я украшу твою жизнь любовью и радостью, потому что свет души — это любовь. Там, где есть любовь, есть довольство и мир, а где есть довольство и мир, там и я среди них.

Кришна

Решение безгрешного состоит в том, чтобы не причинять печали другим, хотя бы он мог через это получить великую власть.

Решение безгрешного в том, чтобы не делать зла тем, кто сделал зло ему.

Если человек заставит страдать даже тех, которые без причины ненавидят его, он в конце концов будет иметь неустранимую печаль.

Наказание делающим зло состоит в том, чтобы сделанным им великим добром заставить их устыдиться своих дел.

Какая польза в учености того, кто не старается избавить от страданий своего ближнего столько же, как и самого себя.

Если человек поутру хочет сделать зло другому, ввечеру зло посетит его.

Индийский  Кюрал

Так это происходило везде. Везде истина о том, что любовь есть высшее нравственное чувство, не отвергалась и не опровергалась, но везде так искусно соединялась с таким количеством самой разнообразной лжи, извращающей ее, что от признания любви высшим нравственным чувством ничего не оставалось, кроме слов. Внушалось то, что это высшее нравственное чувство применимо только для личной жизни, годно, так сказать, для домашнего обихода, для общественной же жизни признавалось необходимым для блага большинства людей употребление против злых людей всякого рода насилия, тюрем, казней, войн, поступков, прямо противоположных самому слабому чувству любви. Несмотря на то, что здравый смысл говорил то, что, если одни люди могут быть родителями того, каких людей надо подвергать всякого рода насилиям ради предполагаемого блага многих, то и эти некоторые люди могли решать то же самое по отношению тех, кто их подвергал насилию, несмотря и на то, что великие религиозные учители — и браминские, и буддийские, и в особенности христианские, предвидя это извращение закона любви, прямо указывали на неизбежное условие любви: перенесение обид, оскорблений, всякого рода насилий без противления злу злом, люди продолжали признавать несовместимое: благодетельность любви и, вместе с тем, противление злу насилием, прямо противоположное любви. И такие учения, несмотря на явное заключающееся в них противоречие, так укоренились, что люди, признавая благодетельность любви, признают вместе с тем и законность устройства жизни, основанного на насилии, включающем нанесение одними людьми другим не только истязаний, но и смерти.

Люди долгое время жили в этом явном противоречии, не замечая его. Но пришло время, когда противоречие это все чаще и чаще стало поражать мыслящих людей разных народов. И древняя простая истина о том, что людям свойственно помогать и любить, а не мучить и убивать друг друга, все более стала выясняться, и все менее и менее могли люди верить в те лжетолкования, которыми оправдывались отступления от нее.

В старинные времена главным средством оправдания употребления насилия, противного любви, было признание особенных, сверхъестественных прав за так называемыми государями, царями, султанами, раджами, шахами и т.п. главами государств. Но чем дольше жили люди, тем все больше и больше стала ослабевать вера в особенные, освященные богом права государей. Ослабевала эта вера одинаково и почти одновременно и в христианском, и в браминском, и в буддийском, и в конфуцианском мире, а в последнее время уже так ослабела, что не могла уже служить, как прежде, оправданием поступков, явно противных и здравому смыслу и истинному религиозному чувству. Люди все яснее и яснее и уже теперь в большинстве вполне ясно видят бессмысленность и безнравственность подчинения своей воли воле таких же, как они, людей, требующих от них поступков, противных не только их выгоде, но и нравственному чувству. И потому, казалось бы, естественно людям, потеряв веру в поддерживаемую религией божественность власти всякого рода властителей, освободиться от подчинения ей. Но, к сожалению, выгодами властвования над народами пользовались не одни эти считавшиеся сверхъестественными существами государи, но везде вследствие существования этих мнимо-сверхъестественных существ образовалось в продолжение их царствования все большее и большее количество людей, пристраивавшихся к властителям и, под видом управления народом, живших его трудами. И вот эти-то люди позаботились о том, чтобы по мере того, как ослабевал старый религиозный обман о сверхъестественном и самим богом определенном властвовании государей, вырастал такой новый обман, который мог бы, заменив старый, продолжать так же, как и старый, держать народы в рабстве немногих властителей.

IV

Хотите знать, дети, чем должны быть руководимы сердца ваши! Оставьте ваши желания и стремления к тому, что ничтожно и пусто; откиньте ваши невежественные мысли о счастье, о мудрости, о пустых и неискренних желаниях. Откиньте все это, и вы познаете любовь.

Кришна

Не будьте уничтожателями самих себя. Поднимитесь к вашему истинному я, поднимитесь до него, и тогда вам нечего бояться.

Кришна

На место устарелых, отживших религиозных оправданий явились новые. Оправдания эти так же неосновательны, как и прежние, но они еще новы, так что несостоятельность их еще не сразу может быть сознана большинством, и, кроме того, люди, пользующиеся властью, так искусно распространяют и поддерживают их, что оправдания эти многим, даже тем, которые страдают от того, что они оправдывают, кажутся неопровержимыми. Новые оправдания эти называются научными. Под словом же "научное" разумеется то же самое, что разумелось под словом "религиозное", а именно то, что так же, как все то, что называлось религией, уже по одному тому, что называлось религией, всегда было несомненно истинно, так точно и все то, что называется наукой, уже по одному тому, что оно называется наукой, всегда несомненно истинно. Так в данном случае отжившее религиозное оправдание насилия, заключавшееся в признании особенности, сверхъестественности лиц, стоящих во власти и утверждаемых во власти богом ("нет власти не от бога"), заменилось научным оправданием, заключающимся, во-первых, в том, что всегдашнее существование среди людей насилия одних людей над другими доказывает то, что такое насилие должно всегда существовать. В этом, то есть в том, что люди должны жить не согласно с разумом и с совестью, а с тем, что долгое время происходило между ними, — в этом состоит то, что "наукой" называется "историческим законом". Второе же "научное" оправдание насилия состоит в том, что так как среди растений и животных происходит борьба за существование, оканчивающаяся всегда переживанием наиболее приспособленных, то эта же самая борьба должна происходить и между людьми, существами, одаренными свойствами разума и любви, — свойствами, отсутствующими у существ, подчиняющихся закону борьбы и отбора. В этом другом "научное" оправдание насилия.

Третье же, самое главное и самое, к сожалению, распространенное научное оправдание насилия есть, в сущности, самое старое религиозное оправдание, только несколько видоизмененное, состоящее в том, что, так как в общественной жизни бывает неизбежно необходимо употребление насилия против некоторых для блага многих, то, как ни желательна любовь людей между собою, насилие все-таки необходимо. Отличие оправдания насилия лженаукой от оправдания лжерелигией состоит только в том, что на вопрос о том, почему те, а не другие люди имеют право определять, кто именно те люди, против которых может и должно быть употреблено насилие, наука отвечает уже не то, что отвечала религия: что определения эти справедливы потому, что делаются лицами, имеющими сверхъестественную власть, а то, что определения эти представляют волю народа, которая будто бы при избирательном образе правления выражается во всех решениях и поступках людей, в данную минуту находящихся во власти.

Таковы научные оправдания насилий. Оправдания эти не только неосновательны, но прямо нелепы, но они так нужны людям, занимающим привилегированное положение, что они слепо верят в них, как прежде верили в бессеменное зачатие, и так же уверенно распространяют эту веру.

Несчастное же, задавленное трудом большинство так ослеплено той важностью, с которой передаются ему эти "научные истины", что, находись под этим новым внушением, принимают, так же, как прежде принимали лжерелигиозные оправдания, все эти научные глупости за священную истину и продолжают рабски подчиняться своим новым, столь же жестоким, только несколько увеличившимся по численности властителям.

V

Кто я? Я то, чего ты искал с тех пор, как твой детский взгляд с удивлением смотрел на мир, пределы которого скрывают от тебя истинную жизнь. Я то, о чем ты молил в своем сердце, чего ты требовал, как право своего рождения, хотя и не знал, что это такое. Я то, что лежало в твоем сердце веками, тысячелетиями. Иногда я лежало в тебе с печалью о том, что ты не узнаешь меня. Иногда я поднимало голову, открывало глаза и простирало руки, призывая тебя, то тихо, то громко требуя от тебя, чтобы ты возмутился против тех железных цепей земли, которые притягивали тебя к праху.

Кришна

Так это происходило и происходит в христианском мире. Можно было надеяться, что в огромном брамино-буддийском, конфуцианском мире новое научное суеверие это не будет иметь места, и китайцы, японцы, индусы, поняв ложь религиозных обманов, оправдывающих насилие, прямо перейдут к сознанию свойственного человечеству закона любви, так сильно провозглашенного великими учителями Востока, но оказывается, что научное суеверие, заменившее религиозное, захватило и захватывает все больше и больше восточные народы. Оно захватило уже с особенной силой и страну крайнего востока, Японию, и, кажется, уже не одних руководителей, но и большинство этого народа, готовя ему величайшие бедствия; захватило и 400-миллионный Китай и вашу 200-миллионную Индию, или, по крайней мере, большинство людей, считающих себя, так же как и вы, руководителями этих народов.

Вы в своем журнале, как основной принцип, долженствующий руководить деятельностью вашего народа, ставите эпиграфом такую мысль: Resistance to aggression is not simply justifiable, but imperative; not resistance hurts both Altruism and Egoism (Противодействие нападению не только справедливо, но и обязательно: непротивление вредит одинаково и альтруизму и эгоизму).

Любовь есть единственное средство спасения людей от всех претерпеваемых ими бедствий. В данном случае единственное средство освобождения вашего народа от порабощения только в любви. Любовь, как религиозная основа жизни людей, с особенной силой и ясностью была еще в далекой древности провозглашена вашем народе. Любовь при допущении противления злу насилием есть внутреннее противоречие, так что теряет всякий смысл и значение. И что же? В 20-м веке вы, член одного из самых религиозных народов, с легким сердцем и уверенностью в своем научном просвещении и потому несомненной правоте отрицаете этот закон, повторяя ту — простите меня — поразительную глупость, которую внушили вам защитники насилия, враги истины, сначала служители богословия, потом науки, ваши европейские учителя.

Вы говорите, что англичане поработили и держат в порабощении индусов потому, что индусы недостаточно противились и противятся насилию силою.

Но ведь это совершенно наоборот. Если англичане поработили индусов, то только потому, что индусы признавали и признают главными, основными принципами своего общественного устройства насилие. Во имя этого принципа подчинялись своим царькам, во имя его боролись между собой, боролись с европейцами, с англичанами и теперь стараются бороться с ними.

Торговая компания поработила 200-миллионный народ. Скажите это человеку, свободному от суеверия, он не поймет, что значат эти слова. Что значит то, что 30 тысяч людей, не силачей, даже скорее слабых и дурных людей, поработили 200 миллионов живых, умных, сильных, любящих свободу людей? Разве не ясно по одним цифрам, что не англичане, а сами индусы поработили себя. Индусам жаловаться на то, что англичане поработили их, все равно, что людям, предающимся пьянству, жаловаться на то, что поселившиеся среди них продавцы вина поработили их. Вы говорите им, что они могут не пить, но они отвечают вам, что они так привыкли, что не могут воздержаться, что им стало необходимо поддерживать свою энергию вином. Разве не то же самое со всеми людьми, с миллионами людей, покоряющихся тысячам, сотням людей своих или чужих народов.

Если индусы порабощены насилием, то только оттого, что они сами жили насилием, живут насилием и не признают вечного, свойственного человечеству закона любви.

"Жалок и невежествен тот человек, который ищет того, что он имеет, но не знает, что имеет его. Да, жалок и невежествен человек, который не знает блага той любви, которая окружает его, которую я дал ему" (Кришна).

Только живи человек согласно с свойственным его сердцу и открытым уже ему законом любви, включающей в себя непротивление, и потому естественно не участвуя в каком бы то ни было насилии, и не только сотни не поработят миллионы, но миллионы не поработят одного, Не противьтесь злу, но и сами не участвуйте во зле, в насилиях администрации, судов, сборов податей и, главное, войска, и никто в мире не поработит вас.

VI

О вы, сидящие в заключениях и страдающие о свободе и ищущие ее, ищите только любви. Любовь есть мир в самом себе, и мир, дающий полное удовлетворение. Я — тот ключ, который отпирает дверь в

ту редко открываемую страну, в которой одной живет довольство.

Кришна

С человечеством нашего времени, одинаково с восточным, как и с западным, совершается то же, что совершается с каждым отдельным человеком, когда он, переходя от одного возраста в другой (ребенок в юношу, юноша в мужа), теряет прежнее руководство в жизни и, не уяснив себе еще нового, свойственного его возрасту, живет без всякого руководства и придумывает, какие может, суеты, заботы, развлечения, раздражения, одурманивания, которые бы скрыли от него бедственность и бессмысленность его жизни. Такое состояние может продолжаться долго.

Но как при переходе одного человека от одного возраста к другому неизбежно должно наступить время, когда жизнь не может уже продолжаться по-прежнему, в бессмысленной суете и раздражении, и человек должен понять, что если прежнее руководство жизни уже несвойственно ему, то это не значит то, что ему надо жить без всякого разумного руководства в жизни, а только то, что надо постараться уяснить себе то понимание жизни, которое свойственно его возрасту, и, уяснив его, руководствоваться им в своем новом возрасте. Точно такие же времена должны наступать и для движущегося и изменяющегося человечества.

И я думаю, что время такого перехода человечества от одного возраста к другому наступило теперь, и теперь не в том смысле, что оно наступило именно в 1908 году, а в том, что то внутреннее противоречие жизни людей: сознания благодетельности закона любви и устройства жизни на противном закону любви насилии, вызвавшее бессмысленную, раздраженную, суетливую и страдальческую жизнь человечества, продолжавшееся столетия, в наше время дошло до того напряжения, при котором оно не может уже более продолжаться и неизбежно должно разрешиться, и разрешиться, очевидно, не в пользу отжившего свое время закона насилия, а в пользу с самых древних времен уже сознаваемой всем человечеством истины о том, что закон жизни людей есть закон любви.

Признание же этой истины во всем ее значении возможно для людей только тогда, когда они вполне освободятся от всех, как религиозных, так и научных, суеверий и вытекающих из них лжетолкновавий, извращений и нагромождений, посредством которых столько веков она скрывалась от человечества.

Для того, чтобы спасти тонущий корабль, надо выбросить из него тот балласт, который если и был, может быть, когда-нибудь нужен, теперь губит его. То же и с религиозными и научными суевериями, скрывающими от людей спасительную для них истину. Для того, чтобы люди могли воспринять истину уже не так смутно, как она представлялась им в период их детства, и не так односторонне и превратно, как она истолковывалась для них религиозными и научными учителями, а так, чтобы она стала высшим законом жизни людей, для этого нужно полное освобождение этой истины от всех, всех тех суеверий, как лжерелигиозных, так и лженаучных, которые теперь скрывают ее, освобождение не частичное, робкое, считающееся с освященным древностью преданием, с привычками народа, такое, какое в области религиозной сделано у вас Гуру Нанака, основателем религии сейков, а в христианстве Лютером и такими же реформаторами в других религиях, а полное освобождение религиозной истины от всех, как древних религиозных, так и новых научных, суеверий.

Только освободи себя люди от верования в разных ормуздов, брам, Саваофов, в воплощения их в кришнах и Христах, от верований в рай и ад, ангелов и демонов, от перевоплощений и воскресений, от вмешательства бога во внешнюю земную жизнь; освободи себя, главное, от признания непогрешимости разных вед, библий, евангелий, трипитак, коранов и т.п.; освободи себя люди точно так же и от слепого верования в разные научные учения о бесконечно малых атомах, молекулах, о разных бесконечно великих и бесконечно удаленных мирах, их движениях и происхождении их, силах, от слепой веры в несомненность разных научных мнимых законов, которым будто бы подчинено человечество, — законов исторических, экономических, законов борьбы и переживания и т.п.; освободи себя только люди от этого страшного нагромождения праздных упражнений низших способностей ума и памяти, называемых науками, от всех этих бесчисленных отделов разных историй, антропологии, гомилетик, бактериологии, юриспруденции, космографии, стратегий, им же имя легион, — только освободись люди от этого губительного, одуряющего их балласта, и тот простой, ясный, доступный всем и разрешающий все вопросы и недоумения закон любви, который так свойствен человечеству, станет сам собой ясным и обязательным.

VII

Дети, смотрите на цветы под вашими ногами, не топчите их. Смотрите на любовь между вами, не отвергайте ее.

Кришна

Есть один высший разум, превосходящий все человеческие умы. Он далек и близок. Он проникает все миры и вместе с тем до бесконечности выше их.

Человек, который видит, что все вещи содержатся в высшем духе и что высший дух проникает все существа, не может относиться с презрением ни к какому существу.

Для того, для кого все духовные существа одинаковы с высшим, не может быть места для обмана и для печали. Те, кто невежественны, преданы одним обрядам религии, находятся в густом мраке, но те, кто преданы только бесплодным размышлениям, находятся веще большей темноте.

Упанишады   из  Вед

Да, в наше время людям для избавления себя от наносимых ими самим себе, дошедших до высшей степени бедствий: индусу ли, ищущему своего освобождения от английского порабощения, или какому бы то ни было человеку в борьбе его с насильниками, будут ли эти насильники люди своего или чужого народа, в борьбе или негра с северо-американцами, или персиянина, русского, турка со своим персидским, русским, турецким правительством, как и вообще для каждого человека, ищущего наибольшего блага как для себя, так и для всех людей, нужны не новые объяснения и оправдания старых религиозных суеверий, как это делали у вас Вивеканан-ды, Баба-Барати и другие, и у нас, в христианст ве, бесчисленное количество таких же новых толкователей и разъяснителен того, что никому ни на что не нужно; и не бесчисленные науки о предметах не только никому не нужных, но большею частью вредных (в духовной области не бывает безразличного, а то, что не полезно, всегда вредно). Нужны как индусу, так и англичанину, и французу, и немцу, и русскому не конституции, не революции, не какие-либо конференции, не конгрессы, не новые хитрые изобретения подводного плавания, воздушного летания, могущественных взрывов или различного рода удобств для удовольствия богатых, властвующих классов, не новые училища, университеты с преподаванием бесчисленных наук, не увеличение газет и книг, и граммофонов, и кинематографов, не те ребяческие, большею частью развратные глупости, которые называются искусствами, а нужно только одно: знание той простой, ясной, укладывающейся в душе каждого человека, не одурен-ного религиозными и научными суевериями, истины о том, что закон жизни человеческой есть закон любви, дающий высшее благо как отдельному человеку, так и всему человечеству. Только освободись люди в сознании своем от тех гор чепухи, которые скрывают теперь от них истину, и та, несомненно вечная, всегда свойственная всем людям истина, которая одна и та же во всех великих религиях мира, сама собой выделится из всей той лжерелигиозной чепухи, которая теперь скрывает ее. А выделится эта истина так, что войдет в сознание людей, и сама собой исчезнет вся та чепуха, которая скрывает ее, и вместе с ней и то зло, от которого теперь страдает человечество.

"Дети, взгляните вверх своими ослепленными глазами, и мир, полный радости и любви, откроется вам, разумный мир, сделанный моей мудростью, один мир действительный. Тогда вы узнаете, что любовь сделала с вами, чем наградила вас любовь и чего она от вас хочет" (Кришна).

14 декабря 1908

Ваш брат-человек Марсель из Казани,
мыслитель, искатель Истины и Смысла Жизни.
«Сверхновый Мировой Порядок, или Истина Освободит Вас»
www.MarsExX.ru/
marsexxхnarod.ru